Форум » Болталка » а я просто очень устала » Ответить
а я просто очень устала
abuella: Так устала, что ручки-ножки дрожат. Хотела задать вопрос про "три свечи" ( Чехов) и не сумела сформулировать.
Ответов - 4
Penguin: Отдыхайте, abuella, я Вам помогу. «Бог мой, я всю, всю мою жизнь боролась с предрассудками! Чтобы убедить прислугу, какие пустяки все эти их страхи, я у себя всегда зажигаю три свечи и все свои важные дела начинаю тринадцатого числа», - цитата из рассказа Чехова "Моя жизнь (рассказ провинциала)". О каком предрассудке, связанном с тремя свечами, идет речь? (Я правильно формулирую?)
maggie: Я помню это у Мандельштама, а у Чехова о 3-х свечах - не помню... А в Угличе играют дети в бабки, И пахнет хлеб оставленный в печи. По улицам меня везут без шапки, И теплятся в часовне три свечи. Про свечи я знаю еще примету, что их ни в коем случае нельзя задувать. А про 3 свечи нашла инфу в занимательной книге, которая называется "Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века". Автор - Юрий Федосюк. Три свечи на стол никогда не ставили из суеверия — к покойнику. Вот ссылка на эту книгу. http://museum-reu.narod.ru/buecher/fedosyuk_yurii.htm abuella, hold on!
abuella: Я как-то ещё краем уха слышала, что если в церкви ставишь свечи, то не меньше трёх надо... Но всё это так, именно - краем уха, а хотелось бы знать более определённо. У Чехова было что-то в том роде, что прогрессивные женщины, а "верят в три свечи". Не помню, в каком именно произведении.
Речка: maggie , к упомянутому Вами стихотворению О. Мандельштама "На розвальнях, уложенных соломой..." очень интересный комментарий Б. Горнунга в статье "Поэтическая аллюзия". "Исторически-конкретные "подразумеваемые" предметы - Москва 1591 года, которую привоз тела убитого царевича Димитрия должен был бы взбудоражить, но который не нарушил все-таки косности быта ("Худые мужики и злые бабы лущили семя у ворот"), и противопоставленный ей Углич, где отзвуки убийства еще не улеглись и забывают даже про "хлеб, оставленный в печи". Всё это дано прямо -- "штрихами", но не "намёками" и требует, конечно, известных исторических знаний (не выше школьного уровня), но еще не апперцепции. Но вот с конца второй строфы ("И теплятся в часовне три свечи" -- очевидно, за упокой убитого младенца) начинается "ввод темы", имеющий характер аллюзии: Не три свечи, а три встречи -- Одну из них сам Бог благословил, Четвертой не бывать! А Рим далече, И никогда он Рима не любил. "Введенная" тема (resp. мотив) даёт "фон" -- идеологию Московского царства XVI века ("Москва -- третий Рим, четвертому не бывать"), чуждую массе народа в Московской Руси. "Три свечи" становятся символом "трёх встреч", переводимых в другой план эллиптическим "четвертой не бывать" (вместо полного "две встречи -- с мировым величием -- в прошлом, третья сейчас, четвертой не может быть"), но это -- символ внутри аллюзии, и, хотя вся полнота содержания символа не может быть раскрыта в систему форм, поскольку складывающие его структуру потенциальные суппозиции бесконечны, его наличие не нарушает аллюзивного характера всей третьей строфы".
полная версия страницы